На дюссельдорфский карнавал Нарядные съехались маски. Над Рейном замок весь в огнях, Там пир, веселье, пляски.
Там с герцогиней молодой Танцует франт придворный. Все чаще смех ее звенит, Веселый и задорный.
Под маской черной гостя взор Горит улыбкой смелой, — Так меч, глядящий из ножон, Сверкает сталью белой.
Под гул приветственный толпы По залу они проплывают. Им Дрикес и Марицебиль, Кривляясь, подпевают…
Труба визжит наперекор Ворчливому контрабасу. Последний круг — и вот конец И музыке и плясу.
«Простите, прекрасная госпожа, Теперь домой ухожу я». Она смеется: «Открой лицо, Не то тебя не пущу я».
«Простите, прекрасная госпожа, Для смертных мой облик ужасен!» Она смеется: «Открой лицо И не рассказывай басен!»
«Простите, прекрасная госпожа, Мне тайну Смерть предписала!» Она смеется: «Открой лицо, Иль ты не выйдешь из зала!»
Он долго и мрачно противился ей, Но сладишь ли с женщиной вздорной! Насильно маску сорвала Она рукой проворной.
«Смотрите, бергенский палач!» — Шепнули гости друг другу. Все замерло. Герцогиня в слезах Упала в объятья супругу.
Но герцог мудро спас ей честь: Без долгих размышлений Он обнажил свой меч и сказал: «Ну, малый, на колени!
Ударом меча я дарую тебе Сан рыцаря благородный И титул Шельм фон Берген даю Тебе, как шельме природной».
Так дворянином стал палач, Прапрадед фон Бергенов нищий. Достойный род! Он на Рейне расцвел И спит на фамильном кладбище.