Стихи Валентина Дмитриевича Берестова

Незабвенной бессонницей ночь дорога.
В шуме ветра, в назойливом звоне цикад
Отпылала заря и ушла в берега,
И волна за волной откатилась назад.

Предо мной всё, чем полон полуночный сад, –
Вздохи ветра и звёзды в просветах аллей,
И трепещущей тканью стихов и цикад –
Образ твой в голубой полумгле.

Весеннее утро, а я, как влюблённый,
Стою у калитки и жду почтальона.
Я в луже весенней и в зимнем пальто
Стою, хоть мне писем не пишет никто.

Зато я – читатель, прилежный и пылкий,
Давнишний подписчик «Чижа» и «Мурзилки»,
Что письма? Они только взрослым нужны,
На них только яркие марки важны.

Их пишут солидные дяди и тёти,
Стихов и рисунков вы в них не найдёте.
Вот номер «Мурзилки». Смотрите, каков!
Мне пишут Чуковский, Маршак, Михалков!

Вот двое влюблённых на лоне природы
Читают стихи и жуют бутерброды.
Две толстых вороны на ветках сухих
Сидят и внимательно слушают их.
Уходят… И вслед за четою влюблённой
На место свиданья слетают вороны,
И крошки клюют на примятой траве,
И долго стоят голова к голове.

Рассвет. Сокольники. Поляна.
Нам вместе ровно сорок пять.
Когда уходишь, как-то странно
Такие вещи вспоминать.
На наши первые объятья
Глядит последняя звезда.
Пусть запоздалые проклятья
Их не коснутся никогда.

1941

У пессимиста ясный ответ.
Просто и мило: «Выхода нет».
У оптимиста выходов дюжины.
Спятишь, покуда выберешь нужный.

Идёт человек не от мира сего,
Вводя в искушенье собак.
В сторонку гусыни спешат от него,
Гогочет вдогонку гусак.

Видать сочиняет чудак на ходу
Под мерные взмахи руки,
Бормочет, лопочет, как будто в бреду,
И в лужу роняет очки.

И тем же манером, беднягу дразня,
Мальчишка, иду я вослед.
И та же беда ожидает меня
Всего через несколько лет.

Над книжками сгорблюсь, надену очки
И, строчки шепча на ходу,
С рассеянным видом пройду сквозь пески,
Сквозь горы, сквозь годы пройду.

– Вы полюбуйтесь, милый кот,
Как это платье мне идёт!
А бантик на конце хвоста?
– Ах, мышка! Не смущай кота!

Пески преобразились в пляж.
Река блестит. Леса густые
В ней отражаются. Мираж!
Ты – память или мечта пустыни?

– Но! – сказали мы лошадке
И помчались без оглядки.
Вьётся грива на ветру.
Вот и дом.
— Лошадка, тпру!

Не стреляй, охотник!
Собака, не спеши!
Уточка с утятами
Плывут сквозь камыши.

До того красивые!
До того счастливые!
Не дыши, охотник!
Собака, не шурши!

Тихо. Тихо. Тишина.
Кукла бедная больна.
Кукла бедная больна,
Просит музыки она.
Спойте, что ей нравится,
И она поправится.

Спит будильник. Спит звонок.
Просыпается щенок.
Просыпается и лает,
Снов приятных нам желает.
«Баю-бай! Баю-бай!» –
Вот что значит этот лай.

Рост населения глобальный –
Факт, разумеется, печальный:
Планета не прокормит нас.
Но ведь и тех, кто гениальны,
На свете больше в сотни раз.
Когда их будет миллион,
Ужель не будет мир спасён?

За уши зайца
Несут к барабану.
Заяц ворчит:
– Барабанить не стану!

Нет настроения,
Нет обстановки,
Нет подготовки,
Не вижу морковки!

Не идётся и не едется,
Потому что гололедица.
Но зато
Отлично падается!
Почему ж никто
Не радуется?

Сошла земляника. Черника поспела.
В лесу чистота и уют.
А птицы чирикают только по делу,
Но песен, увы, не поют.

Как в детстве, бабушка
Со мной дружна.
Но эта бабушка –
Моя жена!

«Земля имеет форму шара», –
Однажды заключил мудрец,
За что его постигла кара,
И страшен был его конец.
Мир оказался не готов
Жить без поддержки трех китов.

И запел соловей, да счастливый такой,
За железной дорогою, как за рекой.
И стою я, и слушаю на переезде
То с толпою машин, то со звёздами вместе.
И опять красный свет, и шлагбаум, и звон
Ставит в спешке смертельный минутный заслон,
И опять сосен северных дух скипидарный
Мимо гнёзд соловьиных проносит товарный.

Ключик, ключик, родничок,
Чистая волна!
Чей-то круглый кулачок
Звонко бьёт со дна.